Ло мустанг 2012

Pict

Зачарованное королевство. Наследники Великого Тибета.

Из Пукхары улетать не хотелось. Чудесный, мягкий климат второго по величине города в Непале, водопады, Пагода Мира создавали в душе ощущение покоя и блаженства. Однако мне напомнили, что билеты на маленький самолет в северные Гималаи заказаны в оба конца, а вьючные лошади и подвиги ждут. К тому же еще в августе моей жене ее приятель, болгарин, крестник Ванги, сказал – не сомневайся, вы уже идете туда. Привези мне белую ленту.
- Но ведь это просто прогулка – можно и так сказать?
- Можно. Но путешествие пешком – скорее паломничество. К земле, к природе, к себе.

Если с утра дует ветер, самолет никуда не полетит. Он попросту не сможет развернуться в узком ущелье и приземлится. Ветер начинается после полудня. Но мы уже идем вдоль главной улочки городка Ямсом, напоминающий дикий запад. Салуны, кособокие отели, крепкие бородатые мужчины в солнцезащитных очках. Отсюда самая удобная дорога на Анапурну – вторую вершину мира. Большая часть прилетевших путешественников идет именно туда – треки вокруг горы изобилуют красотами, перевалами и чистейшим горным воздухом. Однако получается не у всех. На берегу ручья мы встретили двух украинских парней с девушкой. Они отогревались на солнышке после ночевки в полицейском управлении.
- Я им говорю – это всемирное достояние. А они мне – давай гроши. Я им опять про ЮНЕСКО. А они все за свое – давай гроши. Слово за слово – погуторили – и в кутузку. Вежливо так вежливо.
- Ну и что?
- Что-что? Придется гроши платить. Почти по семьдесят зеленых с носа за общечеловеческую ценность!
Что бы не расстраивать украинских космополитов, молчим про то, что пропуск на территорию королевства Верхний Мустанг стоит пятьсот. И деньги надо платить вперед!

Сворачивая с широкой, торной тропы мы как будто проваливаемся в безвременье. Средневековые деревни оснащены спутниковыми тарелками. Караванные тропы пересекаются с ухабистыми дорогами, по которым ездят тракторы и пара запыленных джипов. Среди камней зеленеют сады за высокими каменными оградами. Отличные яблоки, абрикосы, персики, грецкие орехи. Шурин короля, показывая свой сад, объяснил, что растил его двадцать лет. Зато теперь за его стенами можно укрыться от ветра и пыли. И собрать немного дров, так необходимых для того, что бы пережить суровую зиму. Вообще богатство дома определяется по количеству дров, сложенных над воротами. Чем их больше, тем богаче хозяйство. Жизнь тибетской деревни, населенной непальцами, проста и прозрачна, как небо!

Изматывает не столько горная болезнь – всего четыре тысячи метров над уровнем моря по сравнению с пятью тысячами на Тибетском плоскогорье – сколько постоянные подъемы и спуски. Вечер наступает внезапно, смеркается быстро. Тропу не видно, кругом пустоши, поросшие редкими кустами можжевельника – куда ты идешь, зачем живешь? В гостинице, которую, как правило, содержит одна большая крестьянская семья, гостю приносят термос с чаем, спрашивают о еде. Готовят женщины внутри большой кухни, самого теплого места в доме. Готовят долго. У немцев – свой повар. Они просят нас не шуметь. Отвечаем, что, мол, сытый голодному не товарищ. Немцы смеются и предлагают немного риса. Если бы на их месте были французы, нам пришлось бы смотреть на перекошенные от злости лица и слышать шипенье на когда-то модном языке. Самый приятный попутчик – японский дзен буддист. Он – лама, о чем мы узнаем значительно позже, по золотому облачению в одном из монастырей, который он содержит на личные средства. Впрочем, может быть, я что-то не так понял – у него специфичный английский. Однако искусством вежливо помочь, направить, объяснить этот тихий энергичный японец с печальными глазами владеет в совершенстве. Он чем-то похож на Его величество Короля Ло Мустанга. Духовный лидер и отец нации выглядит усталым. Но девятисотлетняя история династии обязывает. На аудиенции он вежливо здоровается с каждым туристом и повязывает ему по тибетской традиции белый шарф. На вопрос – Что вы думаете об апокалипсисе 2012 года? – король отвечает через двух переводчиков:
- Ничего. Я ничего не слышал об этом событии.

Центральная площадь большой средневековой деревни, именуемой столицей королевства, заполнена солнцем и коровами. Посреди мостовой девочка толчет орсу (можжежевельник для благовоний). Ступка – часть мостовой, которой все девятьсот, а, может быть, и тысяча лет. Интернет-кафе поблизости выглядит как условная дань моде. В руках хозяина заведения банки с итальянским кофе взрываются громче, чем бутылка с шампанским. Их запечатали там, внизу, а здесь – четыре тысячи метров.

Тем не менее королевство – это не застывший осколок прошлого, о котором мечтают хищные академические этнографы. С прекрасной и удивительной историей этих мест мы столкнулись в небольшой темной комнате главного королевского монастыря. Старинные рукописи – буддийские и секты бон на старо тибетском, который настоятель только начинает переводить. Древние буддийские иконы. Немного обрядовой утвари и оружие из раскопок. Кольчуга метра полтора на два. Видя мое недоумение, наш экскурсовод говорит - вы абсолютно правы. Когда-то здесь зеленели деревья и стояли замки, развалины которых все еще можно видеть на безлюдных вершинах. А рост воинов доходил до трех- четырех метров. И не только воинов, но и мирян. Такие крупные скелеты находят иногда в пещерах. Но разнообразные омрачения сознания сделали свое дело.

Уважаемый Церинг Таши недавно принял монастырь после обучения в Индии. Мы идем вдоль нагретой на солнце терракотовой стены:
«Все говорят про глобальное потепление, а здешние зимы стали настолько суровыми, что детей из монастырской школы надо увозить вниз, в тепло – иначе замерзнут. Да и люди разъезжаются кто куда – только старики остаются ухаживать за скотиной. Да еще монахи остаются служить. После окитаивания Тибета только здесь сохраняются традиции тибетского буддизма.
Весной все возвратятся, что бы служить великую пуджу. Демоны будут материализованы во время танцев под ритуальными масками и затем изгнаны. Поэтому неподготовленным людям лучше не присутствовать. Думайте, что хотите – но демоны – это одна из реальностей нашей иллюзии. И она все время меняется под воздействием наших мыслей, наших намерений».

2012

Пчёлин Андрей